Хитрости эльфийской политологии - Страница 51

— Да, отпустите вы нас! — вдруг сорвался дракон, — Не собираюсь я перевоплощаться и кого-то калечить, если сами пытать не начнете!

— Вот-вот, — важно покивал психолог, выйдя из-за плеча змеечеловека, — применения пыток к своим товарищам Ника больше всего и опасалась. Ты, кстати, в курсе, — он говорил это мне, никому другому, — что этот зеленый молодчик гений каких поискать? Я в магии полный ноль, ты знаешь, но когда увидел, что он сумел создать проход в мой мир в тихую паразитирующий на университетском, проникся, если честно.

— Это правда? — спросил я у дракона, который как и его мерцающий товарищ не мог видеть психолога, и это его изрядно раздражало.

— И что с того? — с вызовом бросил тот.

— Ничего. Будете вести себя неподобающе… — начал, отключая кресла, продолжили за меня:

— Будете иметь дело сначала со мной, потом со всеми остальными, — прошипел змеечеловек. Выскочивший из кресла, как мячик, дракон встретился с ним потрясенным взглядом. Он тоже не ожидал увидеть такое существо. И подозрительно присмирел, потому что чешуйчатого, наконец, представил сам Андрей.

— Познакомься, Камю, это Фима, дедушка Ира.

— Ефиминикерус Вик-шу-Тик Пестрый, — поправил его Мариэль.

— Никогда не выговорю.

— И ладно, — отмахнулся легендарный мерцающий, — Я не против быть Фимой.

— Вот и отлично! — просиял психолог. У него, определенно, талант почти мгновенно располагать к себе всех вокруг. Хотя, возможно, я просто чего-то не знаю о его взаимоотношениях со старшим Пестрым. Как оказалось, так оно и есть. Но выяснилось это только после того, как в разговор снова вклинился Клаусэль, который всегда был как бронедирижабль, пока не выяснит все, что ему требовалось, с курса не свернет.

— И все же, я хотел узнать, раз ты теперь знаешь, что Маринерус и Борилисарус — мерцающие, могли бы мы с ней как-то узаконить свои отношения.

— Э? — его вопрос поставил меня в тупик. — Зачем? То есть, вы ведь и так семьей живете, а боги у нас с мерцающими разные, чтобы…

— Дурак ты, Камю, — перебил меня Андрей, чего я стерпеть уже никак не мог. Полоснул по нему взглядом, как плетью. Психолог тут же стушевался.

— Иногда, как я тебе уже однажды советовал, не мешало бы все же думать что и кому говоришь. И главное, в чьем присутствии, забыл?

— Нет. Извини, — пробормотал человек, но налет вины с него быстро слетел, когда он снова вскинул голову и заявил, — Просто ты тупишь не по-детски.

— Еще бы! Я ведь не ребенок, как ты можешь видеть.

— Это присказка такая! — запротестовал иномирянин и тут же перешел к делу, что не позволило мне продолжить и дальше его отчитывать, — Они же детей хотят. А раз, как Фима сказал, вы их все мужиками считаете, то такой роскоши они себе позволить не могут. Разве что, слиняют куда-нибудь, любимую работу бросят и не менее любимого и уважаемого начальника заодно. — Он выразительно посмотрел на меня. Уел. Теперь могу себе представить, как ему удалось так лихо в университете всех сравнять и построить.

Устало откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

— Камю? — осторожно протянул психолог. В голосе его прорезалось волнение. Что-то не к добру это все. Такого упадка сил давно не испытывал. Хотя, скорей всего, это быстро проходящий эффект от всего свалившегося на меня за это утро.

— Ваши дети будут мерцающими, — сказал я Клаусэлю, который ждал моих слов, как вердикта.

— Да. У нас редко рождаются полукровки без дара к изменению, — ответил за эльфа Пестрый, с задумчивым видом наблюдая за мной. Я видел выражение его лица краем глаза, так как куда больше меня интересовал сейчас начальник моей контрразведки.

— И сколько детей вы планируете?

Клаусэль растерялся. Мариэль, внимательно следящий за всем происходящим, тоже. Мне было важно собраться с мыслями, хотя я уже приблизительно представлял себе, что собирался сказать. Теперь все дело в том, как бы повыгоднее все обыграть. Поэтому я тянул время и пытался плавно подвести их к выводу, который таки напрашивался из моих слов. Но мне не удалось довести задуманное до конца.

— Двоих, это как минимум, — раздалось от дверей, и в комнату вошла высокая женщина, с длинными, как чернильно-черный шелк волосами и золотыми глазами, в которых с хищностью на мир взирали вертикальные зрачки. Она почти сразу перевела взгляд с меня на Мариэля, — Брат, мы обязаны этому человеку очень многим, — сказала она и сразу стало понятно, что она имеет в виду Андрея, который в моем кабинете был единственным, кто принадлежал к человеческому роду. После этих слов, женщина, в которой я запоздало опознал лучшего своего агента, продемонстрировала маленького мерцающего, которого вела за руку. Настолько крошечных представителей их расы мне видеть еще не приходилось.

— Клементириферус? — слабо выдохнул Мариэль. Мальчишка поднял на него затравленный взгляд и тихо пробормотал.

— Вы оба теперь такие… большие.

— Что все это значит? — спросил в первую очередь у Андрея, уже догадываясь, что услышу в ответ.

— Ну… — психолог широким жестом развел руками, — так получилось.

— Он нашел способ возвращать наших к детей к жизни. Поэтому для нашего народа его на данный момент можно приравнять к национальному достоянию, — пояснения Пестрого ничего не прояснили, но насчет достояния я понял.

— Вы хотели поговорить со мной об этом?

— Да, — встрял Андрей, хотя я спрашивал не у него, а у мерцающего. — Фиму интересует мой крестик, — он продемонстрировал названный предмет, одетый им поверх одежды, — Можно ли наладить массовое производство и все такое.