Хитрости эльфийской политологии - Страница 77

Это был высокий поджарый эльф с довольно непривлекательными чертами лица, что было редкостью для нашего народа. Разумеется, в сравнении с людьми, он все равно выигрывал, но для эльфа, как я уже сказал, был некрасив. Острый, немного крючковатый нос, высокие скулы и миндалевидные глаза темно-карего цвета, узкие ладони и узловатые пальцы — все это придавало его облику нечто птичье. Поэтому было вдвойне интересно увидеть его без мерцания. Как я уже успел убедиться, их маски редко несли в себе отпечаток их истинной внешности. Наверное, это было еще одной мерой предосторожности. Чтобы ни у кого не возникло никаких лишних подозрений относительно их происхождения. Поэтому свой нынешний облик фраэ-маршал выбрал сам. Интересно, почему он остановил свой выбор именно на нем? Ведь в эльфийском обществе красота имела не последнее значение.

— О чем вы хотели поговорить, лорд-кардинал Барсим?

— Во-первых, пришел сообщить, что, как для меня, так и для Его Величества ваш предстоящий отъезд крайне нежелателен. И он послал меня выяснить у вас, можно ли как-то его отменить.

— Отъезд? — взгляд мужчины в кресле напротив стал ледяным. Понятно. Как и юная Таниэль уже обдумывает экстренный план побега.

— И, во-вторых, — будет даже интересно посмотреть, как он отреагирует, если открыть сразу задать правильный тон разговора: — Мне интересно, почему вы когда-то остановились именно на этой внешности. Хотели быть как можно незаметнее, но судьба распорядилась иначе и преподнесла вам в дар титул и чин фраэ-маршала.

— Считаете, что незаслуженно преподнесла?

— Считаю, что ваша раса, как подтверждают мои наблюдения, сборище параноиков.

— И откуда такой вывод, лорд-кардинал?

— Леди Таниэль попыталась выброситься из окна, хотя ни я, ни Владиэль не сделали ни одного намека о том, что её расовая принадлежность является нежелательной или что-то в этом роде.

— Откуда вы узнали обо мне и моей семье?

— Оттуда же, откуда узнал о юной леди и о своих ближайший соратниках.

Он нахмурился и пристально всмотрелся в мое лицо:

— В вашем окружении есть мерцающие?

— Вы не знали?

А вот это стало для меня новостью. Хотя, Пестрый на что-то такое намекал. Выходит, что мерцающие, избравшие своими руководителями разных представителей тех или иных народов, далеко не всегда осведомлены о существовании друг друга. Только их Учитель знает все и обо всех. Или и он далеко не обо всем осведомлен? Очень интересно.

Хреэльс отрицательно покачал головой. Я же обдумывал, стоит ли выдавать Мариэля и Бориселя. Но решил, что хотя бы относительно доверительные отношения не пристало начинать с откровенной лжи.

— Мой личный помощник Мариэль Хитрый и его сестра Борисель Бесстрашный.

— Насколько помню, — улыбка фраэ-маршала выглядела не очень веселой, но лукавой, — Ваш лучший разведчик все же мужчина.

— Который является мерцанием одной очаровательной мерцающей леди.

— Знаете, у нас не принято… — начал он без какой-либо агрессии, но тут нас весьма беспардонно прервали.

Дверь кабинета широко распахнулась и в комнату влетел маленький вихрь. Девчушка с волосами светло-рыжего цвета и огромными голубыми глазами, была миниатюрной копией своей матери, блистательной придворной дамы, от одного взгляда которой сходили с ума кавалеры всех возрастов и которая когда-то невзирая на всеобщее неодобрение выбрала себе в мужья безродного лейтенданта, у того в ту пору даже титула не было. Это потом он дослужился до чина фраэ-маршала, сделав просто головокружительную карьеру. Сейчас я оправданно подозревал, что уже тогда, когда Хреэльс Воморь только появился при дворе, они с Лафале уже были супругами. И как по нотам разыграли будущее замужество своих мерцаний. Девочка у них получилась, и правда, славная. Несколько раз я видел, как сам император играл с этой малышкой в дворцовом саду. Я тогда даже подумал, что не удивлюсь, если глядя на нее, ему однажды захочется завести своего такого же постреленка. Но как же не вовремя она сейчас появилась!

— Папа! Папа! — девчушка подбежала к отцу и порывисто повисла у него на шее. Тот прижал её к себе. Черты его лица смягчились. Улыбка стала искреннее. Но он отстранил её и строго сказал:

— Лидинелья, разве я не просил тебя не мешать папе, когда он ведет переговоры с другими взрослыми дядями?

Девочка тут же насупилась, бросила воинственный взгляд в мою сторону, словно это я во всем виноват, а не она сама сунула свой любопытный нос, куда не следует. А дальше вынесла свой вердикт, сказала, как отрезала:

— Дядя Барсим не взрослый!

Не удержавшись, рассмеялся. Да уж, в таком меня еще никогда не обвиняли.

— Ошибаешься, — ответил на это её отец, посмотрев на меня без тени улыбки, — Он взрослее всех остальных вместе взятых.

— Да? — малышка даже рот открыла от удивления и тут же, соскочив с коленей отца, обошла стол и, упершись ладонями в подлокотник моего кресла, требовательно вопросила: — Чем докажешь?

— Не знаю, — легкомысленно отозвался я, этот ребенок изрядно поднял мне настроение: — Разве что скажу, что с удовольствием посмотрел бы на вас с твоим папой без мерцаний.

Я не знаю, почему это сказал. Она усыпила мою бдительность. К тому же, наша светская беседа с Воморем, пусть и несла несколько негативный подтекст, но я был уверен, что мы оба близки к тому, чтобы окончательно от него избавиться. У меня и мысли не было подружиться с этим упрямцем. Но, по крайней мере, мы могли бы выработать общую концепцию будущих деловых отношений так, чтобы быть скорее союзниками, нежели противниками, как раньше. Поэтому, я сказал все это, желая пошутить и выказать свое доброжелательное отношение к мерцающим. И не учел, что паранойя — это заразно, причем не только в сознательном возрасте. Дети легко подхватывают страхи и опасения своих родителей. И верят в них куда яростнее, чем взрослые.